Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова
«Инаковость» Канады проявляется для них во всем: в политических пристрастиях канадцев, в их религии, в бытовых мелочах. При этом здесь есть устойчивые, стереотипные черты образа деспотического государства, с его характерными признаками: тираническое правительство, католицизм, нищета[963].
Сержанту Джону Пирсу из Массачусетса прежде всего бросились в глаза непривычные элементы пейзажа, говорящие о господстве в Квебеке католицизма: монастыри, распятия, изображения Богоматери и святых, немыслимые в пуританской Новой Англии. До глубины души его поразило франкоканадское воскресенье. Если протестанты посвящают этот день исключительно религии, то у католиков все было иначе. «Они не работают в этот день, – записывал Пирс в дневнике, – но любые развлечения дозволены: охота, карты и все виды игр и спорта»[964].
Столь же колоритно, с очевидным чувством собственного превосходства Пирс описывает невежество и бедность франкоканадцев, дома, крытые соломой, затянутые бумагой окна, скудость меблировки (в домах, где он останавливался, не было стульев и сидеть приходилось на чурбачках) и инвентаря: «У французов нет щипцов для камина и нет точильных камней для инструмента, и они кажутся очень невежественными, поклоняясь своим идолам»[965]. Он уверяет, что домотканые рубашки франкоканадцев почти так же грубы, как парусина, и что разве что один человек из четырехсот умеет читать[966].
И все же нетерпимость Пирса была крайностью. Рядовой Дж.Дж. Генри из Пенсильвании проявлял определенно большую симпатию. Его контакты с франкоканадцами были вызваны печальным для него обстоятельством: он заболел лихорадкой, и канадская семья взялась ухаживать за ним. Генри, как и Пирс, отмечал скромность быта канадцев, например, предельную простоту завтрака даже в зажиточной семье: хлеб, чеснок и соль. Однако детская одежда из домотканой шерсти показалась ему аккуратной и теплой, дом – уютным, а семья в целом – достойной и доброжелательной[967]. О «римских суевериях» нет и речи, возможно, потому, что пенсильванцы вообще привыкли к значительному разнообразию религий и обрядности в пределах своего родного штата. Католических монахинь на реке Сен-Шарль Генри находил «весьма респектабельными леди» и т.д.[968]
Восприятие Канады у американских солдат складывается в образ чуждой, явно уступающей США, но в целом доброжелательной страны.
Однако экспедиция в Квебек не была успешной. На протяжении всей операции американцам мешал недостаток обмундирования, вооружения и опыта.
Все же 18 ноября перед Монтгомери капитулировал Монреаль – один из двух крупнейших городов Канады. Английский гарнизон бежал. Однако армия Монтгомери, не получавшая от Континентального конгресса ни людских, ни материальных подкреплений, задержалась в Монреале, вместо того чтобы соединиться с силами Арнольда и захватить последний оплот англичан в Канаде – крепость Квебек.
Он был хорошо укреплен и имел сильный гарнизон, а также большие запасы продовольствия и боеприпасов. В течение всего декабря американские войска стояли под Квебеком, не решаясь на штурм. Бездействие деморализовало их. Между офицерами начались распри; появились дезертиры; не хватало продовольствия и медикаментов. Особые опасения внушал тот факт, что в декабре у большинства американских солдат заканчивался срок военной службы. Боясь остаться без армии, Монтгомери и Арнольд решились на рискованный штурм Квебека в ночь на 31 декабря 1775 г., несмотря на снежный буран. Авантюра закончилась разгромом. Монтгомери был убит, Арнольд – ранен. Всего американцы потеряли пленными 450 чел., ранеными и убитыми – около сотни.
Поражение под Квебеком стало провалом всей канадской экспедиции. Немногочисленная американская армия, лишенная надежного тыла и регулярных поставок, утратила боеспособность. Мародерство американских солдат – естественное следствие нужды и низкой дисциплины – озлобило местное население. Бичом американской армии стала эпидемия оспы. А между тем в начале июня 1776 г. в Квебек прибыли основные силы метрополии – ок. 9 тыс. английских и наемных иностранных солдат под командованием генерала Бургойна. К концу июня деморализованная американская армия, несущая большие потери, оставила территорию Канады. Попытка присоединить Канаду провалилась.
9.3. Лоялистская Канада
И снова меняется образ Канады в сознании ее южных соседей. Правда, прежний стереотип «братской» страны, будущего четырнадцатого штата сохраняется еще долгое время. Как уже говорилось, он зафиксирован в «Статьях Конфедерации», окончательная редакция которых датируется 1777 г. С. Адамс еще в 1778 г. выражал надежду «закрепить за Соединенными Штатами Канаду, Новую Шотландию и рыболовные места [близ Ньюфаундленда] при помощи нашего оружия или договора»[969].
Однако появляются в восприятии Канады и новые феномены. Смерть молодого и блестящего военачальника Монтгомери окрашивает место его гибели ореолом героики и трагедии, прекрасно переданным на картине Джона Трамбулла. Фигуру умирающего Монтгомери Трамбулл поместил на фоне романтического пейзажа, с нависающим небом и темными равнинами, по которым несется ветер. От всей картины веет возвышенным трагизмом.
Некоторые современные историки подчеркивают, что Канада была скорее нейтральной, нежели лоялистской[970], но современники считали иначе. В Канаде шла активная антиамериканская пропаганда, в которой участвовал и такой влиятельный человек, как епископ Квебека Ж.-О. Бриан. В церквях призывали канадцев встать на защиту британской короны, но пропаганда не была успешной[971]. В то же время, пропагандистские усилия католического духовенства в Канаде не могли не влиять на ее восприятие в США.
На протяжении Войны за независимость США вначале Новая Шотландия, а затем и Квебек стали прибежищем для лоялистов. Уже в 1775 г. власти Новой Шотландии объявили о предоставлении убежища всем эмигрантам из колоний, охваченных революцией. Всего к концу 1783 г. в Новую Шотландию переселилось ок. 20 тыс. чел., в Квебек – ок. 7 тыс.[972] Так что с течением времени революционной Америке все больше противостояла лоялистская Канада. К тому же Канада была одним из главных плацдармов британской армии в ее операциях против США.
Неудивительно поэтому, что Канада нередко воспринимается как локус, откуда исходит угроза революции; канадцы упоминаются наряду с индейцами как неизбывно контрреволюционная сила. Джон Хэнкок, например, с ужасом писал: «С помощью канадцев и индейцев они (англичане – М.Ф.) смогут осуществить свои ужасные замыслы обращения нас в рабство и опустошения новоанглийских колоний»[973].
* * *
На протяжении всего рассмотренного периода поражает устойчивость основных черт образа Канады в сознании американцев. Это представление о стране, обладающей лишь потенциальной, но не актуальной идентичностью; оценка ее как объекта мессианистских притязаний, как страны, завоевание которой равнозначно ее освобождению. В целом, в период Американской революции сформировался противоречивый образ Канады – друга и врага, страны, ждущей освобождения, и страны, откуда революции угрожает опасность. Этот образ сохраняется довольно долго, по меньшей мере, до англо-американской войны 1812–1815 гг. После заключения мирного
